До этого дня Королева думала, что война — отчаянно фальшивящий оркестр из глухих музыкантов, а оказалось — творение безумного пекаря. Вымоченным в крови бисквитом темнела земля, на изрубленных доспехах и плащах в холодном солнце сверкали капли переспелой земляники, шоколадным крошевом рассыпались по застывшему воздуху мухи, и синей глазурью лилось на эти слои небо. Это было прекрасно и было омерзительно, и пугало Её Величество сильнее, чем она способна была бояться.
Кутая плечи в бархатный мех, она стояла на холме, которому должно было в будущем стать погребальным, и не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, а глаза её были полны благоговения и ужаса. Её волей из жизни было стёрто больше людей, чем сейчас лежало на поле, но никогда она не видела последствий своих решений, не сталкивалась с ними нос к носу — и не мутило её от сладкого запаха смерти, не слепило непрошеными слезами, не воротило от пирующего воронья.
Рединг не был её землёй, но ей было его жаль.
Обвязав по запястью поводья, Регина растёрла окоченевшие пальцы и двинулась прочь. Туда, где пиропом в железе теплела её кровь.
Она нашла бы волка и так, без помощи побрякушек, влекомая к нему одной лишь памятью, но в этих пустынных землях,  отстойнике всего континента, легко было сбиться с пути. Когда на третий день дороги луна взошла над звёздами, чёрное сердце, наконец, запело, задрожало в восторге от близости собственной крови. Пожертвуй она тогда чуть больше, быть может, и Кейден почувствовал бы её приближение.   
Может быть, и мастер слышал её до того, как её пальцы коснулись ограды. Может быть, чувствовал в своей жизни её незримое присутствие, как она чувствовала биение его сердца в контуре медальона. Он не спросил об этом при встрече, и Регина не стала говорить первой — ему, да и Кейдену тоже, не следовало знать.
С усталым, но всё же чуть восторженным вздохом Королева провела ладонью по лицу, меняя облик. Конь под ней загарцевал, поднялся на дыбы, оглашая тихую округу встревоженным ржанием — он, в отличие от Россинанта, не был привычен к магии. Его, в отличие от Россинанта, не смогли бы узнать. Осторожно тронув шпорами впалые бока, второй после Томаса в стане повстанцев решительно вступил под сень леса.
Его встретили через час — вытащили из-под сбитого стрелой коня и поставили на ноги. Вгляделись в лицо, заросшее неровной бородой, обезображенное шрамом на подслеповатом глазу и, видимо, узнали.
Королева надеялась на их благоразумие, не желая поднимать руку на своих же людей, но воздух вдруг исчез, и звёзды осыпались с неба.
Её никогда раньше не били.
Она потеряла сознание до того, как её успели ударить второй раз.
[AVA]http://forumstatic.ru/files/0015/95/66/59220.png[/AVA]