У каждого свой промысел, свой путь. Вот взять ночного мотылька,  влекомого светом луны вместе с тысячами собратьев, которые, как и он, кружат в  своём танце, спиралью поднимаются ввысь, словно намереваются достичь лунного диска и становятся добычей летучих мышей, охочих до этих жирных белокрылых насекомых. Иные разбиваются, ударяясь о стекла окон королевской спальни, подсвеченных светом десятков свечей, и падают, падают вниз, на землю, дабы телом своим питать муравьев.
Из тысяч этих бабочек лишь сотня, может две отыщут свою пару, соединяться своими безобразными тельцами в кратком миге соития и тут же забудут друг друга.  Самки же в свой срок отложат яйца, пустив по лесам полчища гусениц, каковые будут кормить птиц, радующих людей своими трелями… птицы эти спасут листву от пожирания гусеницами, но тысячи этих мягкотелых, безмозглых созданий вырастут и окуклятся, дабы в конце следующей весны выйти на свой лунный танец.
Едва ли об этом думали молоденькая прачка и лакей, милующиеся за конюшней и со смехом отгоняющие назойливых мотыльков.
Не думали о круговороте жизни и стражники в латах, переговаривавшиеся вполголоса, дабы скоротать время до конца своей смены.
Выйдя на балкон, посмотрела на танец мотыльков не спящая в этот час фрейлина королевы, и вернулась к себе, чтобы продолжить чтение,  позволяющее не томится мыслями о женихе, что отбыл по какому-то королевскому поручению.
Ночь, утвердившаяся в своих правах медленно плыла над миром, величавая, тихая и спокойная.
Как вдруг в спальне королевы зазвучал негромкий с сухой хрипотцой голос:
- Что, дорогуша, не спится? Ожидаете супруга, который, какая жалость, - голос зазвенел фальцетной ноткой и разбился колким, мелким смехом, - не придёт. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.
Тишина во время короткой паузы была почти осязаемой.
- Только не говорите, что я Вас расстроил.

Отредактировано Mr. Gold (2015-11-07 22:31:38)

Ношение короны явно шло на пользу этой девочке. Или общение с серпентарием придворных, каковые интригуют всегда, ибо заниматься чем-то иным не приучены. Те из мужчин, кто способен на что-то большее идут в армию, женщины же находят правильным рожать детей и растить их в фамильных поместьях своих мужей, а не гарцевать на балах, меняя любовников или завидуя тем, у кого хватает на это смелости, коли уж самой то ли стыдно, то ли неловко, то ли просто рожей не вышла. Те, же что обретаются во дворце - поистине, достойная компания для молодой женщины.
Как бы то ни было, но Регина научилась строить фразы так, что на них можно было ответить и «да» и  «нет» и оба ответы оказались бы одинаково уместны.
- Ах-ха, - тонкий смешок ночного визитёра предшествовал как его появлению в одном из массивных кресел, так и ответу, - Всё зависит от Вас, Ваше величество.
Румпельштильцхен испытывал удовольствие, произнося эти два слова и каплю гордости… не за Регину, но за ту свою ученицу, что сумела-таки обеспечить дочери право на корону. Может однажды и эта девочка сумеет стать достойной подобного чувства.
- Но Вы предпочитаете плыть по течению, позволять событиям происходить, другим, - голос стал смешливо-вкрадчивым, - быть счастливыми и срывать с древа жизни плоды земных радостей. Великодушие или равнодушие?  Равнодушное великодушие, а может наоборот?
Слова, меняясь местами, играли оттенками и нюансами, можно было нанизать на них интонации, разбавить паузой или оттенить филигранью поэтического сравнения…  С безучастным равнодушием луны, великодушно дарящей людям свой свет, столь важный, когда солнце отсутствует на небосклоне. Или просто растянуть губы в неприятной улыбке, и одарить Регину оценивающе-презрительным взглядом, выражающим беспредельное сомнение в её душевных силах.

Сладостной музыкой коснулись слуха Румпельштлильцхена слова «Больше мне нечего желать».  Вот она – грань отчаяния, когда в душе все выжжено до черна, как после лесного пожара, не оставившего после себя ничего живого, лишь пепел, покрывающий землю серебристо-черным одеялом… сделай шаг и нога погрузится в мертвую пыль почти до колена, и может быть хрустнет что-то под стопой. Нет, не ветка - косточки не спасшегося от пожара существа.
Когда в душе все мертво и выжжено болью и страданиями, нужно время… время, тепло участия, и влага слез безысходности и снова время. И вот однажды на месте выжженного безмолвия проклюнется первый росток, а вслед за ним и второй и третий и подобно лесу, душа возродится к жизни, родятся новые чувства и желания.
Маг и наведался то к Регине, чтобы так, царапнуть по чувствительному, проверить, догорает ли еще в душе её отчаяние и вспыхнут ли на россыпи угольков искры надежды, или  всё уже удобрено пеплом разочарования и готово взрастить нечто новое, цельное, сильное и здоровое, без гнили сентиментальных чувств.
Он смотрел на королеву, убиравшую густые волосы в косу и даже не замечал, сколь красива его простодушная ученица, сколь женственна и притягательна. Пил взглядом её взгляд, словно пытался прочесть что-то в черной глубине зрачков.
- Вы не желаете счастья, не желаете жизни, - пожав плечами, промурлыкал колдун, - не желаете смерти. И так будет вечно, пустота, боль, отдающаяся эхом и воспоминания. Ни стòящего прошлого, ни будущего. Ни-че-го.
Он повернул голову на шуршание за окном. Мотыльки бились о стекла.
-  А другие, между тем, счастливы и никому, никому нет дела до Вас.  Кроме меня, - последние слова он прошептал тихо и быстро, словно раскрывал Регине важную тайну.

Отредактировано Mr. Gold (2015-11-09 00:05:13)

Тонкая улыбка, изогнувшая губы колдуна в тот самый миг, когда прозвучал вопрос королевы могла показаться даже сочувственной но лишь мгновение… И лишь показаться.
Неуловимая трансформация улыбки в ассиметричную усмешку сопровождалась легким фыркающим смешком и выражением такого искреннего недоумения на лице Румпеля, словно вопрос Регины был невероятно наивен и непостижимо глуп.  Он переигрывал. Нарочито и грубо, но кто бы мог посметь упрекать Тёмного в невинной любви к позёрству?
- Ты хочешь готового решения, девочка моя? Снова?
Румпель едва заметно покачал головой.  Выход, который искала разломанная и опустошённая душа юной королёвы находился не во вне… Но сейчас, если бы Румпельштильцхен сказал свое не слишком усердной в последнее время ученице,  куда стоит обратить взор, она бы взбрыкнула, как норовистая кобылка, отвергла бы с негодованием любое решение и продолжила бы предаваться своей глухой скорби, укрытой за непроницаемой маской величественной любезности, каковая даже в этот момент готова была сковать черты её лица.
- Оно тебе не по карману, - фальшивое сожаление зазвучало на грани фальцета, - но… если позволишь, я дам подсказку, и это, - колдун всплеснул руками и театральным жестом развел их, чуть согнувшись в талии, словно ярмарочный паяц, обещающий публике чудо, - ничего не будет стоить для тебя.
Иногда даже этот любитель сделок и договоров мог позволить себе широкие жесты и некое подобие бескорыстия. Так почему бы не отметить крестиком на календаре и этот день.
- Ты знаешь, где этот выход, Регина… только не хочешь заглянуть в собственную душу и прочесть там, как теперь будет называться то, ради чего ты сможешь жить и совершенствоваться.

Девочка сегодня радовала своего наставника. Конечно, бывали моменты и поярче, но тот, кто идет к своей цели, создавая и воспитывая существо магически более сильное, нежели ярмарочный шарлатан-прорицатель и личностно цельное в приятии своих намерений, сознает, что подъем к высотам могущества сопровождается периодами бессилия, срывами и нежеланием продолжать этот путь. Самому Румпельштильцхену было куда проще – сила, перешедшая к нему, просто вызревала, и открывала новому носителю сущности Тёмного, свои тайны, а вот тем, кто сам встаёт на путь постижения магии, эту силу приходится взращивать в себе, накапливать, добывать и открывать, как пределы своего могущества, так и грани собственной личности. Наставнику же должно быть терпеливым там, где приходится полагаться на магию времени.  И Румпельштильцхен очень старался. Ладно, не очень. Просто были и иные дела, помимо страдающей от утраченной любви, королевы.
В мутных глазах колдуна мелькнуло нечто, похожее на огонёк азарта, когда юная его ученица воспользовалась магией просто, чтобы ощутить каково это – призвать стихию и подчинить её своей воле. А может это был просто золотисто-рдяный отблеск пламени. 
- Твоя мать… всегда желала большего, нежели ей было доступно. Ею двигала жажда, но не крови. Как ты верно заметила, наша власть основана на жажде, - тут маг счёл нужным уточнить, - на желании, настолько сильном, что оно заставляет совершать невозможное, на страсти, питающей жажду крови, мести, власти или силы. А кровь – лишь вид платы, которую мы взимаем с других. Хочешь крови? Реши только чьей и получи желаемое.
С того момента, как Кора избрала свой путь, переменив условия их первой сделки, он запретил себе воспоминания, приправленные чувствами...  Не первая женщина, оставившая Румпельштильцхена, но последняя, с кем он был так опрометчиво искренен.
- Не бойся повторить её путь, это невозможно. У каждого, кто связал свою жизнь с магией, он – свой. И плата за волшебство – своя.

Отредактировано Mr. Gold (2015-12-06 14:53:01)