Часы на башне больше не показывали восемь пятнадцать, и розы в садах расцвели алым.
Мир сдвинулся.
Несколько минут или, может быть, больше Регина смотрела на то, как по одному делению стрелка отсчитывает неумолимый ход времени — смотрела и отчаянно сжимала кулаки. Вот что она чувствовала вчера поздним вечером, вот к чему не прислушалась, занятая делами, которые напрасно сочла более важными — ещё один тревожный звоночек.
Чёрт бы их всех побрал! Она всего лишь хотела спокойно пообедать и жить долго и счастливо.
Джону предстояло ответить на много вопросов — ведьма не могла не спросить его, пусть даже зная, что он не сумел бы починить часы. Не по его мозгам было вновь запустить время.
Город должен был жить в покое вечно, ведь именно об этом мечтала Королева, но город отказывался жить по её указам, и сил с этим что-либо сделать у неё не было. Поправив сбившийся воротник плаща, Регина развернулась на каблуках и тут же, прервав на середине шаг в сторону, неловко отшатнулась назад.
Неудачный день для таких вот столкновений.
Медленно, пристально оглядев мужчину с ног до головы, Регина вынуждена была признать, что не узнаёт его. Память молчала, и даже в заложенных проклятием воспоминаниях мелькало лишь сухое имя. Уильям Райли.
— Я Регина. Регина Миллс, — не снимая дежурной улыбки, разбавленной ноткой безмолвных извинений, ведьма стянула чёрную перчатку и подала мужчине руку. — Вы в городе недавно, не так ли?
Иногда Королева развлекала себя попытками угадать за личностями американцев их настоящее прошлое, руководствуясь одним лишь именем. Уильям Райли мог быть кем угодно, от купца до гончара, от редингского аристократа до разбойника из Шервуда.
Одно Регина знала точно: Уильям Райли, в отличие от Джонатана Ливингстона, никакого отношения к часам не имел.

Мир сдвинулся и теперь неумолимо катился по наклонной вниз.
— Это мне должно просить прощения, — Регине хотелось рыдать от бессильной ярости, но улыбка на алых губах оставалась безукоризненно вежливой. — Я засмотрелась на время.
Вряд ли кто-то вокруг мог не заметить застывшую на месте жертву. Королева надеялась, что такое событие как покушение на мэра отвлечёт внимание от пропажи пятерых.
Часы показывали половину седьмого. Если Джонатан, бывший деревенский староста, явившийся когда-то добровольно служить Её Величеству, и сделал с ними что-то, он сделал что-то не то.
Уильям Райли не снял перчатку. Регина, всегда чувствовавшая необходимость в соблюдении этикета, отметила это совершенно машинально, сосредоточившись на странно знакомом прикосновении руки. В прошлой жизни они определённо встречались лично — может быть, мужчина был одним из сотен тех, что преклоняли перед Королевой колени и тянулись губами к тяжёлому перстню.
Говорил мужчина тихо, но чисто. Может быть, Королева уже слышала его, но в ином звучании.
Слишком много "может быть" для одного человека.
Если она узнает кого-то из его прошлого, окруживший его личность туман развеется. Регина не любила чего-то не знать, особенно если незнание превращалось в уязвимость.
— Познакомились с кем-нибудь?
Всё должно быть под контролем. Всё и все.

Знакомые движения губ — сухие, скованные, отлично подходящие для того, кто привык держать себя в руках и отвык улыбаться. Почему-то Королева была уверена: застань она Райли за работой, увидела бы, насколько скупы и просчитаны все его жесты.
Только вот кем он работал? Вновь оббежав Уильяма внимательным взглядом, женщина едва заметно качнула головой — никакой подсказки. Ни следов чернил на руках, ни машинного масла на добротной одежде...
Она вспомнила, заглянув в глаза своему отражению в зеркальных очках, и улыбка дрогнула, исчезая.
Мастер.
Подумать только, до сих пор жив.
Мастер!
Сердце пропустило удар. Регина прокашлялась, поправила выбившуюся из причёски прядь и пытливо вгляделась в лицо собеседника.
— Наша местная достопримечательность, — голос зазвучал тише, вкрадчивей. — Примечательны были тем, что не работали.
В этих часах была заключена вечность.
Всё шло прахом.
Мог ли мастер, с его острым умом и непреодолимой тягой к железкам, заинтересоваться не подающими признаков жизни часами, Регина не знала, но хотела бы знать. Регина радовалась уже тому, что мастер её не узнавал — наполовину, помня о времени, которое он провёл в её замке, и удивлялась, что не узнала сразу.
Этот никогда не стоял перед ней на коленях. Усилием воли Королева заставила себя рассмеяться:
— Думаете, в этом городе найдутся ещё желающие избавиться от меня?
Подумать только...
Регина была почти что рада встрече.

В Зачарованном лесу Королева ни разу не слышала его зова. Иногда думала, что пропустила — могла пропустить, пока её привязывали к столбу на площади перед её же замком, пока лежала на поле мертвецов — многое из произошедшего в её жизни могло просто не дать ей услышать просьбу о помощи. Сейчас же, как и несколько лет назад, разглядывая собственное отражение в том, что в этом мире служило мастеру маской, Регина очень отчётливо понимала: её просто не звали. Может быть, любую беду мастер счёл меньшим злом; может быть, и вовсе потерял подаренный медальон. Последнее, впрочем, маловероятно — лекарь был слишком умным человеком.
Кем он стал в этом мире? Аптекарем, слесарем, банкиром?
— Такое случилось впервые, — Регина, говорившая мягко и приветливо, в последний момент остановила потянувшуюся к шейному платку руку. — Обычно в этом городе не происходит ничего.
Она хотела покоя. Она мечтала о покое больше, чем о мести, когда накладывала своё проклятие — и что в итоге? Всё рушится. Всё, что она силой отняла у мироздания, катится к чертям.
— Офицер Рафферти уже решил эту проблему. Город может спокойно спать.
Город должен спокойно спать.
Когда тот, на ком лежала ответственность за шестерых пропавших — исчезновение птички Регина держала в секрете, пока до него не докопался человек из прошлого, — придёт за Королевой, его встретит волк. Большой и страшный серый волк, которому не нужна звериная шкура, чтобы убивать.
Ещё есть время.
— Я хочу угостить Вас кофе, мистер Райли. В честь знакомства. Надеюсь, Вы никуда не торопитесь?
Демонстративно задержавшись взглядом на покупках, Регина не менее демонстративно поёжилась. В этом новом мире она хотела знать о мастере всё.

Наверное, Регина и сама не заметила, как изменилась в лице — не успела отследить ни настороженный прищур, ни чуть сжавшиеся в немом неодобрении губы.
Мог ли прямой контакт пробудить в мастере хотя бы эхо воспоминаний, подсознательное понимание того, что перед ним стоит Королева, пусть и в костюме мэра? Последний — лишь шелуха, новый образ на балу-маскараде.
Помедлив секунду, ведьма легко, бархатисто рассмеялась.
— Как много, оказывается, есть способов наказать виновных.
Её Величество предпочитала платить палачам. Только иногда, если оскорбление нанесли лично ей, позволяла себе попрощаться с оступившимся собственноручно.
Палачи были милосерднее, предпочитая пытать тело, а не душу.
Что-то знакомое было в брегете мастера, привычное и родное, точно прикосновение матери в далёком детстве, когда та ещё не пыталась превратить дочь в Королеву. Ощущение было эфемерным, ускользающим — подержав его секунду при себе, Регина позволила ему уйти. Ей было не до того.
— Обещаю, в Вашем кофе будет только сахар, — ведьма, до сих пор сжимавшая в руке снятую из вежливости перчатку, улыбалась. — Если, конечно, Вы предпочитаете с сахаром.
Стрелки на башенных часах всё также отслеживали ход времени. Покосившись на них в последний раз, Королева приглашающе махнула покрасневшей рукой в сторону кафе:
— Здесь недалеко. Чем Вы занимаетесь в свободное от работы время, мистер Райли?

Не так уж сильно по мастеру ударило проклятие. Будь он слесарем или аптекарем, можно было бы позлорадствовать, но Королева была лишь приятно удивлена.
В прошлом мастер не принёс ей боли.
— Значит, у нас есть кое-что общее, — довольно кивнула Регина, на ходу стягивая с руки вторую перчатку, и пояснила: — Стремление к прогрессу.
Лицо официантки, поначалу приветливо-взволнованное — как же, такое событие! пострадавший мэр на публике, — исказилось. Девочка, близоруко сощурившаяся, чтобы лучше разглядеть нового для города человека, очень старалась держать себя в руках, но, видимо, практики было маловато. Удивлённая, Регина проследила её взгляд.
Шрамы, которые очень сложно не заметить.
Кофе она попросила достаточно холодно.
Пообедает где-нибудь ещё. Пошлёт Минни за ланчем, например.
— Науке нужны пытливые умы, мистер Райли, — Регина продолжила разговор, словно они и не отвлекались. Поддёрнула рукава пиджака, чтобы манжеты лежали ровнее, и на пробу склонила голову к правому плечу. — Вы обеспечены всем необходимым для своей работы?
Осеннее солнце било в глаза. Королева расслабленно отклонилась назад, чувствуя, как мажет по губам тёплый луч, и в который раз улыбнулась.
Если Райли не полюбят добровольно, она заставит их.
Таких людей нужно держать при себе.

Это было к лучшему, что мастер не помнил ни лица Королевы, ни прошлого — он знал Её Величество в минуты слабости, что физической, что душевной. Только вот даже тогда она способна была разнести этот мир по кирпичику, а теперь ей оставалось лишь смотреть, как всё вокруг меняется против её воли.
Конечно же, она была за прогресс.
— Иногда я тоже об этом мечтаю, — тихо вздохнула Регина над своей тяжёлой доле. — Ещё очень многое нужно сделать.
До этого дня у неё в запасе была вечность. В буквальном смысле — сотни, тысячи лет покоя. Королева своими руками убила бы того, кто осмелился залезть в библиотеку, но убивать было некого. Не сейчас. Позже она найдёт виновного.
— До меня это место было совсем другим, мистер Райли, — сухим кивком поблагодарив официантку за кофе, Регина придвинула чашку к себе и, сцепив на ней пальцы, позволила себе нотку самодовольства: — Вы не видели этот город пять лет назад. Я бы сказала, что здесь не было города.
Здесь был лес, в центре которого проклятие создало идеальное место для отдыха. Безмятежно пожав плечами, ведьма поднесла чашку к губам. Облизнулась, снимая с помады кофейную пенку, и вновь, мягко и тихо, точно выступала перед городским советом, продолжила:
— Этому городу тоже нужно время. Он стал моим домом, мистер Райли. Я бы хотела, чтобы он стал и вашим. И, если я могу что-то для Вас сделать — гранты, оборудование, что угодно — скажите об этом.

Кровь, боль, смерть; ненависть, обратившаяся силой, и страстное, горячее желание заставить мир страдать столь же сильно, что и Королева, и, наконец, тьма, поглотившая всё.
— Немалые, — подтвердила Регина с будничным оттенком гордости, точно и она не помнила своего прошлого. — Многим пришлось пожертвовать.
У неё никогда уже не будет детей. Её сердце уже не способно любить. Своими руками она превратила себя в сироту.
Да, пожертвовать пришлось многим — всем.
Что мог мастер знать о её проклятии сейчас? Видел ли он тайные знаки, складывал ли мозаику из оставшихся в памяти деталей или просто бросался намёками наугад? Морщинки, залёгшие по углам глаз, буквально на миг отметились чуть глубже.
— Вы намекаете на кого-то конкретного, мистер Райли? — и в голосе, обезличенно тёплом, проскользнула нотка алчного нетерпения. — Если да, то я бы хотела знать. Награда должна найти своего героя.

Больше всего это было похоже на сумасшествие — пир во время чумы, танец в раскалённых башмачках — и больше всего ведьме хотелось кричать. Это было страшно — чувствовать, как рушится всё, за что заплачено даже не жизнью, и не знать почему, и раз за разом в поисках ответа натыкаться на глухое молчание. Если бы в женском теле было чуть больше силы, чашка в белой руке давно уже разлетелась бы осколками.
К сожалению, Регина была способна только улыбаться.
— Ничего, — пообещала она скорее себе, чем мастеру, — найдём.
Не могло не остаться следов.
Не могло мироздание стереть все улики.
Ей бы хоть искру магии! Она сумела бы раздуть из неё пожар, что пожрёт весь город, и на пепелище отстроила бы всё заново. Ей-то терять уже было нечего. Но магии не было, и Королеву не оставляло предчувствие беды.
Что-то страшное уже встало на след.
Когда-то в прошлом, стоя рядом с мастером, Регина могла позволить себе говорить; знала, что её поймут, но прошло уже несколько лет с их последней встречи, и мастер стал Уильямом Райли. Может, было бы лучше, если бы он остался в Зачарованном лесу?
— Эти две недели... были очень тяжёлыми, — раз за разом обводя пальцем один и тот же полукруг по краю чашки, Регина разглядывала оживающий за окном город. — Вы не замечали ничего странного, мистер Райли?

Её Величеству было известно о розах — прошлым утром они расцвели в её саду и блестели красным, точно глаза ночных кошмаров; Её Величеству было известно и о пропавших — никто ещё не пришёл по ещё душу, а значит, это не было делом рук человеческих.
— Розы — это всего лишь аномалия, — нарочито неуверенно произнесла Регина, поднимая растерянно холодный взгляд. — Что-нибудь в этом роде. Говорят, такое иногда бывает.
Слова, навязанные этим миром, из уст учёного звучали знакомо, но рождали не понимание, а страх. Горячий, безрассудный страх потерять всё, что было создано таким трудом — потерять в один миг.
Лучше бы мастер остался в Зачарованном лесу!
Его разум был здесь лишним. Его разум представлял угрозу всему, что она сделала.
— Вы проводили опыты? Один?
Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, в летнем саду звучал похожий диалог: учёный пытался измерить магию, понять принципы работы того, что нужно чувствовать — вот и сейчас ситуация повторялась. Если бы у Регины не дрожали так сильно руки, тотчас же смиренным жестом уложенные на колени, не пульсировала бы жилкой на виске одна единственная мысль "убить, убить, пока ещё не поздно", она бы нашла в себе силы даже посмеяться.
Но сил не было.
— Расскажите мне об этом, Уильям.

Через несколько осторожных выдохов и вдохов Регина заставила себя успокоиться. Знание мастера не меняло ничего: к чему бы он ни дошёл своим умом, проклятие останется в силе — не он его рушит, не его изыскания точат магию как ветер — камень, и не по его вине всё рассыпется.
Улыбка, безукоризненно ровная, по-прежнему держалась на губах. Добавив в неё толику естественности, Королева подняла голову, тряхнула волосами, чтобы солнце заиграло на гранях серёжек, и позволила себе покровительственно кивнуть:
— Вы, разумеется, правы.
Галочка в списке особого внимания напротив имени Уильяма Райли была поставлена только что. Теперь, куда бы он ни пошёл, что бы ни делал, с кем бы ни встретился — Регина будет знать об этом. Пока мастер не перейдёт черту, не понесёт недобрые вести народу, он будет жить.
Можно было отправить за ним Коннора, но лучше обойтись шестёркой из рядов Короля. Не так расточительно.
— Застряли на выезде? — тепло поинтересовалась Регина, уже знавшая ответ. — Такое иногда случается. Не обращайте внимания.
Что бы Райли ни сделал, город он покинуть не сможет. Никто бы не смог — границы, очерченные рукой Её Величества, никто бы не сумел преодолеть. Но никто не должен был пытаться.
Мироздание задолжало Королеве пару ответов.
Официантка, вопреки обыкновению пришедшая с пустыми руками, смущённо замялась у столика:
— Вас просят к телефону, мисс Миллс.
— Пусть перезвонят.
— Это Ваша секретарша. Говорит, что-то важное.
Тяжело втянув воздух сквозь плотно сжатые зубы, Регина пообещала подойти и подалась вперёд, коснулась кончиками пальцев затянутой в перчатку руки:
— Боюсь, мне придётся уйти.