[icon]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/15335.png[/icon][nick]Condrad[/nick]Ополчение Белоснежки Коннор поддерживал четыре года, но только три месяца назад открыто выступил против узурпатора Регарума. Мидас не одобрил этого хода, но, будучи поставленным в известность постфактум, возразить уже не смог — со связными Коннор встречался редко, а сведения передавал ценные, неизменно подписываясь именем барона Ланске на каждом донесении. В ополчении он представлялся Риком, но там его предпочитали называть просто "Рыжим", и только беглая принцесса со своим пастухом обращались к нему уважительно.
Королева звала его Коннором. Иногда, если у неё находилось время, даже снисходила до разговора. Коннор ценил такие моменты — в большинстве случаев её было даже интересно слушать.
Её предали все: спешно стянув с себя гвардейскую форму, точно крысы, они затаились по разным углам Регарума. Волка Коннор нашёл в лесу — пройти по цепочке кровавых следов было нетрудно. Разглядывая то, что осталось от тел, Коннор вновь понимал, почему Королева держала при себе это животное. Раньше ему не доводилось видеть, как то питается. Коннор надеялся, что зверь узнает его запах и придержит клыки при себе, но на всякий случай, пробираясь по лесу, прятал в рукаве кинжал из острого серебра.
Под волчьей тушей тихо хрустнули рёбра, в нос ударил едкий запах псины и крови.
Сбереги его Рул Горм от перелома!
— Слезь, — сдавленно выдохнул Коннор, демонстративно выпуская на землю кинжал. — Нам надо поговорить.
Кашель всё же продрал горло. На губах было мокро.

Отредактировано NPC (2015-05-03 01:09:11)

[icon]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/15335.png[/icon][nick]Condrad[/nick]Вся эта свора, набранная Королевой по тюрьмам и виселицам, собравшись, могла бы хотя бы отбить Её Величество, когда ту привязывали к столбу на площади. Могла хотя бы попытаться умереть за свою Королеву и вместе с ней. Коннор стоял третьим от трона, на который уселись принцесса и её пастух, и ждал хотя бы намёка... Он не дождался ничего.
— Я помогу тебе, — через боль выдохнул Коннор, чувствуя, как дерёт болью лёгкие. — Королеву нужно вытащить из клетки.
Больше они не виделись. Может, потому, что не просил Коннор, может, не просила она.
Все её псы сбежали, поджав хвосты, и не вернулись, и теперь либо в составе разбойничьих шаек грабили деревни, либо надирались с крестьянами, которых когда-то вешали и жгли, по кабакам, проедая награбленное. Не на тех сделала ставку Королева, не предусмотревшая даже возможности проиграть.
— Я не справлюсь один.
Коннор умел убивать, быстро и бескровно, и мог бы снять половину стражи — потом его бы заметили, и пришлось бы уходить. Терять с таким трудом завоёванное доверие новой власти... Не стоила игра свеч. Королева останется за решёткой, а он больше не сможет приносить пользу там, где ему самое место.
Четыре дня назад Коннор разговаривал с Генри. Того оставили при дворе, руководствуясь неясными соображениями морали, хотя милосерднее было бы его повесить — этот человек слишком многое потерял и слишком многое пережил, чтобы хоть как-то бороться. Этот человек был трусом, но с Коннором они сошлись. У них было нечто общее.
— Она ещё жива.
Они не умели удерживать власть — их не спасёт ни любовь народа к новым лидерам, ни ненависть стада к Королеве. Они не удержатся на троне долго, их скинут голодные до денег и власти или поглотит соседнее королевство. Мордред, Мидас — все они не прочь хотя бы откусить от жирного Регарума. Белоснежка и её пастух не устоят.
Сдохнут на плахе первыми.

[icon]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/15335.png[/icon][nick]Condrad[/nick]Что ж, это было больно.
Коннор, сложившись эмбрионом на стылой земле, пытался выплюнуть лёгкие, но получалось лишь харкать. Как кот, подавившийся комком шерсти. Как ворон, заглотивший слишком много падали.
Сломал всё же, ублюдок, ребро. Не сломал — так треснул. Ни мозгов, ни совести. Тупое животное, годившееся лишь для убийств.
Не его вина, что такие тоже нужны были Королеве.
Откашлявшись, Коннор подтянулся. Сел, принял протянутую ладонь, поднялся на ноги и тяжело потёр ноющую грудь. Вытащил из внутреннего кармана на скорую руку набросанный план замка с отмеченными на нём постами стражи, протянул волку.
— Её можно вытащить, — наконец, кивнул Коннор и отёр губы рукавом. — Выйдешь ли ты вместе с ней, зависит уже от тебя.
Не слишком тщательно охраняли Королеву — не учли, что остался кто-то, кто будет с ней до конца; забыли, что не одной только магией и страхом можно удержать вокруг себя людей, — заперли и забыли.
Королева бы никогда так не оплошала.
Коннор уже слышал тревожные слухи: в Альбионе силы стягиваются к границам. Мидас всё чаще совещается со своими министрами и очень следит за тем, чтобы слухи о совещаниях не просочились наружу. Аристократия Эннфолда всё чаще совершает дипломатические визиты из одного поместья в другое — Коннор бы сказал, что они готовят восстание.
— Я устрою пожар. Ты снимешь стражу и заберёшь Королеву. Отвезёшь её в летний замок — до него пока не добрались. Я останусь.
Коннор хотел бы увидеть её ещё раз, но так рисковать он не мог. Ставить на карту плоды пятилетнего труда ради одной лишь прихоти — непозволительная глупость. Такого бы ему не простили. Он бы и сам себе не простил.
— Я сюда добирался два дня. Обратно будет быстрее.

Отредактировано NPC (2015-05-05 10:40:07)

[icon]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/15335.png[/icon][nick]Condrad[/nick]Если бы Коннор не искал так пристально следы и не собирал так внимательно слухи, он бы гораздо быстрее преодолел путь от замка до волчьей поляны. Он не спешил, зная, что всё ещё успеется, да и спешить ему было некуда.
Они всё проиграли, но в его силах было выиграть хотя бы время.
— Она в башне, — Коннор покачал головой и вновь потёр рёбра. Нужно будет найти чем перетянуть грудную клетку. — Четвёртый пролёт и направо.
Палец с траурной полосой под ногтем очертил предполагаемый путь. Перемещать Королеву в менее доступное место пока не планировали, и Коннор надеялся, что за время его отсутствия ничего не изменится.
Если Мордред решится начать кампанию до зимы... Королева будет мертва. В лучшем случае её убьют сразу. Мордред не пощадит никого.
Из Альбиона шли тревожные вести.
— Зачем? — на лице рыжего не дрогнул ни один мускул, и то осталось по-прежнему сосредоточенно-деловым. — Это ничего не изменит.
Может быть, Королева сама догадается, кто приложил руку к её спасению — она крайне редко была дурой. Может быть, эта догадка покачнёт чашу весов в его пользу.
Нет.
Не изменится ничего.
Не нужно. Коротко, сухо поморщившись, Коннор вытянул из-за пояса фляжку, сделал осторожный глоток. Скривился, глотнул ещё раз, уже не боясь обжечь поражённое кашлем горло, и, наконец, протянул пойло волку.
— К тому же я не собираюсь исчезать. Моё место сейчас — при дворе Белоснежки.

Отредактировано NPC (2015-05-06 11:02:57)

[icon]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/15335.png[/icon][nick]Condrad[/nick]Может, и было что-то хорошее в этом волке, кроме мышечной массы и острых клыков. Королева не нуждалась в умеющих калечить и убивать — с этим она всегда, сколько Коннор её помнил, прекрасно справлялась самостоятельно. Даже когда ходила по замку своей же тенью, занятая исключительно войной и вином.
Рёбра Коннор перетянул уже на следующей стоянке. Получилось криво, но надёжно. Дотянет до замка, куда уж деваться.
В эти два дня — и даже меньше, как он и обещал — ему снилась Королева, и сны эти были страшными. Просыпаясь, Коннор молча прикладывался к фляге и подолгу смотрел на стылую землю перед собой.
Что Королева тогда, пять лет назад, сделала с ним, он до сих пор не мог понять.
Рёбра болели страшно; боль была острой, мучительной. Коннор терпел, изредка сквозь зубы матерясь, дышал тяжело, прерывисто и давился кашлем в рукав — иногда, после долгих переходов, на куртке оставались красные пятна. Ему нужен был лекарь, чем скорее, тем лучше.
Тупое животное. Но верное — ни к кому другому Коннор бы не пошёл. Сложил бы голову сам, пытаясь.
А, может, ещё и сложит. Так тоже будет неплохо.
Подняв обслюнявленный палец, Коннор поймал направление ветра — устойчивый южный.
— Я буду в северном крыле, — наконец, решил Коннор. — Через полчаса все побегут туда.
Королева была бы довольна его выбором — в северном крыле пастух отстраивал детскую. Кажется, даже повесил над колыбелью стеклянные фигурки единорогов — он очень хотел мальчика. Наследника, который подтвердит его право занимать трон рядом со своей принцессой.
Коннор сдержал своё слово. Уже через двадцать минут детская комната пылала, и огонь расползался по деревянным балкам всё глубже и глубже в замок.
Дым ел глаза. Прикрыв мокрой тряпкой нос, Коннор принялся локтями пробивать себе путь к Белоснежке.

[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/41/36/12392.png[/AVA]За эти три недели Королева успела привыкнуть ко многому: к тому, что расстояние от стены до стены можно измерить десятью шагами, что покрывала на постели нет, матрас слишком жёсткий, и от подушки несёт соломой, а не пухом, что отхожее место тоже просматривается с той стороны решётки, что помыться можно раз в два дня и то, не полностью — не сумела только принять рассыпавшиеся в прах надежды. Она смирилась даже со своей смертью, когда, высоко держа голову, шагала к позорному столбу как по тронному залу, и жалела лишь об одном — не успела довести дело до конца, не успела отомстить за убийство Дэниела.
Её всё же не казнили — наказали стократ хуже, — и это было их ошибкой.
Рано или поздно она придумает, как содрать с себя кандалы, запершие её магию глубоко внутри, так, что не достать — если не сгорит заживо от своей же ненависти, — и выйдет на свободу. Она найдёт способ обойти вмешательство Румпельштильцхена, и тогда уже никто и ничто не сможет встать у неё на пути.
Смерть уже ждёт. Всех и каждого.
Волка Регина узнала по шагам. У её камеры поставили самых верных, а стоило бы поставить сильных. Убивал Кейден по-прежнему безобразно, — даже в человеческом облике, — и всё же, ведьма была рада видеть именно его.
— Успеем, — безмятежно пожала плечами Королева, ровным шагом выходя на свободу, и позволила себе улыбнуться: — Ты один, не так ли?
Сколько из тех, что ели с её руки, пришли сегодня за ней?
Только Кейден, связанный с ней долгом большим, чем смог бы сегодня выплатить.
В надменном удивлении вскинув брови, Регина ограничилась презрительным молчанием — если бы она могла снять кандалы, все в этом замке были мертвы, и смерть их была бы страшна. Если бы она могла снять кандалы, её ненависть уничтожила бы всё, даже её саму.
— И каков твой план?

[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/41/36/12392.png[/AVA]Цепь в руках Кейдена порвалась точно цветочная гирлянда, которыми украшали залы по особым праздникам, и только кое-где на серебре остались следы мяса и крови. Регина коротко вздохнула и не сумела сдержать улыбки — волк был великолепен в своей силе. Совершенное создание, от природы награждённое тем, что она выкупала у мироздания собственным сердцем, принадлежавшее лишь ей одной.
Она гордилась им, как могла бы гордиться собственным ребёнком.
Едва не споткнувшись о распростёртое на каменных плитах тело, Регина обернулась назад и жадным взглядом оббежала свою клетку, запоминая. Каждый день, что она провела здесь, она оплатит сторицей.
— Идём.
Позже она заберёт Дэниела из этого замка — пожар не тронет стеклянного ложа. Пожар обойдёт и сердца, стучавшие по шкатулкам, — десятки, сотни сердец, чьи хозяева ещё были живы, но были пусты, как порой бывала пуста сама Королева. Её магия защитит эти сокровища и от чужих глаз, и от буйства стихии, но никто — слышишь, мироздание?! — никто не сумеет защитить Белоснежку от её участи, когда придёт её час.
Через шесть часов пути, проезжая мимо поместья Каспара, ныне охваченного запустением, Регина потребовала сделать перерыв. Она спешилась первой — и первой вошла в выбитые двери, едва ли не с нежностью огладив пыльные стены.
Почти два года назад графа нашли в своём кабинете — он лежал лицом в пол, нелепо раскинув руки, а пуговицы его сюртука смотрели на потолок. В доме ничего не взяли. Его тринадцатилетнюю дочь через неделю спешно забрала тётка, и в тот же день Королева вытащила погасшее уже сердце из шкатулки и без сожалений разбила об пол.
Графу всё же удалось от неё сбежать.
В поместье ещё прятались слуги — вооружённые чем попало старые женщины, до смерти испуганные появлением гостей, — поймав двоих из них, Регина позаботилась и об ужине, и о горячей ванной.
У Терезы Вереш, уроженки Альбиона, были дурной вкус и тощее тело, и все её наряды невозможно туго садились в бёдрах и жали в груди. Через полчаса, отчаявшись найти в гардеробе графини хоть что-то подходящее по фигуре, кроме, разве что, белья, Регина вытряхнула из сундуков одежду графа. Над одним из сюртуков она просидела полчаса, вспоминая приём, на котором Каспар кружил её по залу и уверял в своей преданности.
Он обманул её.
Она всё сделала правильно.
В обеденный зал, на скорую руку обогретый и убранный, Регина спустилась в расстроенных чувствах. Отодвинула стул — ради разнообразия сама, — придвинула к себе налитый кубок с вином из старых запасов и, лишь осушив половину, заглянула волку в глаза.
Когда-то они уже сидели вот так.
Как же всё изменилось!
— Думаю, я должна тебя поблагодарить. Чего ты хочешь?

[icon]http://gibisk.us/1/bi4BO.png[/icon]
Последнюю треть пути человек в черном проделал на телеге, груженной мертвецами.
Этих людей не хоронили, больно дорого стоили всегда услуги гробовщика, а свободных денег у крестьян обычно не водилось. Сейчас же, в разрухе и беспорядках вокруг, всем стало резко не до благостных отпеваний и красивых церемоний, да и опознавали нынче не всех. Часто мертвых просто свозили кучей и сваливали в ямы, даже не всегда потрудившись толком закопать. Ни один захват власти никогда не проходит бескровно.
Человек медленно раскачивался в такт трясущейся и скрипящей на колдобинах телеге и всматривался вдаль, улыбаясь.
Ему чертовски, дьявольски все нравилось.
Он гулял по деревушкам и искренне наслаждался происходящим. Сейчас били за малейшую оплошность, били за подозрительный вид, косой взгляд и кривую рожу, ощущая полное свое на то право - вот что особенно чудесно! Порой били насмерть. Сейчас, почуяв слабину власти, мародерствовали в волю, от души, грабили, брали все, что хотели, и снова били, тоже нередко насмерть.
Только за это стоило сказать Белоснежке искренне "спасибо": ее игрушечное царство обещало издохнуть за пару лет, ослабленное беспорядками и растерзанное соседями, как больная овца, отбившаяся от стада и тут же угодившая в клыки волкам. Мордред - умный мальчик, он своего не упустит, и остальные не хуже.
Но могло стать еще веселее.
Ненависти кругом было в достатке, но человек в черном безошибочно, как компас, четко знающий, где находится север, шел на самое яркое ее проявление. Сгрузившись с телеги, он огляделся, поведя носом, будто принюхиваясь к ветру. Ветер пах гарью, только гарью.
Старые сапоги ступили на пыльную дорогу, ведущую к поместью.
Двери, разбитые и сорванные с петель, выглядели как приглашение, которым человек в черном не преминул воспользоваться. Впрочем, если бы двери стояли нерушимой преградой, если бы были обиты металлом, да хоть заложены камнем наглухо - это бы его все равно не остановило. Он всегда находил способ пройти туда, куда хотел - сам не всегда понимая, как.
Какая-то женщина - старая служанка с седыми, как зима, волосами, убранными в растрепанный пучок - попыталась что-то ему сказать, но столкнулась с незнакомцем взглядом и подавилась воздухом. Больше желающих задержать его не нашлось.
Иногда ему было интересно, что видели люди, глядя ему в глаза. Сам он, ловя порою свое отражение в лужах и стеклах, не видел в них ничего. Просто ничего.
Возможно, они тоже.
В обеденный зал он вошел молча и спокойно, улыбаясь, как яркое полуденное солнце - столь лучезарно, что это могло испепелить. Отодвинул, игнорируя волка, один из многочисленных незанятых стульев, и сцепил пальцы в замок, упираясь локтями в столешницу и устроившись на них подбородком.
- Мешает? - с вежливым интересом поинтересовался он у Королевы, взглядом указав на браслеты кандалов на хрупких запястьях.
Повелитель Мух не любил здороваться.

Отредактировано Raymond Fly (2016-10-19 19:52:24)

Кейдену случалось бояться. Он умел бояться. Все оборотни умели. Страх, как и боль, мог помочь чувствовать лучше, слышать и замечать больше. Страх мог придать скорости. Страх мог притвориться яростью и помочь в бою. Страх мог сделать очень тихим. Страх мог помочь каждому, кто не боялся найти и признать его в себе.
Но никогда прежде такого страха Кейден не знал. Этот был осязаемый, вязкий, беспричинный. Он просто был, и казалось, что если он будет и дальше, а Кейден ничего с этим сделает - а сделать можно было что угодно: забиться в угол, спрятаться под стол, постараться убежать, хотя куда убежишь от страха, который, в отличие от мира, нападает на тебя изнутри? - то он сойдет с ума, исчезнет в страхе полностью и никогда больше не найдет пути обратно в свое сознание.
Страшнее всего было то, как этот липкий душный страх взялся непонятно откуда. Кейдену требовалось много силы воли, чтобы просто сидеть на месте. Он слышал, как королева что-то говорила, но с трудом понимал ее слова, кивал, когда ему казалось, что она ждет ответ.
А потом страх вошел в комнату. Сел с ними за один стол. Заговорил. Голос был странный, приятный, обволакивающий как паутиной.
Странным образом ему стало немного легче - теперь, когда страх сидел с ним, пусть и слишком близко, а не в нем. Кейден заставлял себя смотреть на - человека? - нет все же на страх, и спокойно - по возможности дышать. Все вокруг воняло гарью. И каким-то образом виноват в этом тоже был страх.

[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/41/36/12392.png[/AVA]Рубашка, пусть даже не придавленная к телу корсетом, оказалась тесной и липла к телу, дрожавшему уже в ознобе. Регина тяжёлой рукой оправила ворот, оттянула ткань от груди, но так и не смогла заставить себя посмотреть на незваного гостя.
Что-то подобное она испытывала очень давно, когда человек в жутко кричавшей одежде смотрел на тогда ещё не ведьму с другого конца зала и надрывно фальшивила скрипка. Не столь удушающее, но куда более мерзкое. Низкое, пугающее её даже сейчас.
Сейчас Регине как никогда была нужна её отчаянная храбрость, замешанная на ненависти, взошедшая на злобе, спёкшаяся в собственной ярости до хрустящей песком корки — волк, поджавший под себя хвост, принадлежал своей Королеве целиком и полностью, и она несла за него ответственность.
Должна была нести.
Она, вдруг отчётливо осознавшая родство с пришедшим, не могла вынести даже себя.
Вокруг было до черноты темно, и только бледное лицо её Повелителя сияло едва сдерживаемым восторгом, и она не сумела ему не ответить — растянула в улыбке бледные под винным отзвуком губы и подняла взгляд. То, что шло изнутри, было сильнее её смятения и слаще любой фантазии.
Королевская магия была основана на крови и жажде крови, Повелитель же состоял из этой жажды весь, целиком и полностью, и даже реки красной воды не смогли бы его напоить. Ведьма знала, что больше не притронется к кубку, из которого он тянул вино.
Это было слишком. Его было слишком много для этой комнаты, для этого мира, и Регина, так не вовремя бросившая лишь один короткий взгляд на его лицо, почувствовав, что задыхается его присутствием, поспешила отвернуться к своему зверю.
Страх слишком туго давил и его горло.
— Вы щедры, — голос не слушался, и тяжесть кандалов тянула плечи к земле, но Регина упорно держала спину и голову прямо, и продолжала говорить, уже не ради себя и не ради волка, — и я отблагодарю Вас за Вашу щедрость, но...
Её проклятие ждёт. Её месть свершится. Её долг будет уплачен.
Семнадцать лет висел на ней груз так и не искупленной вины.
— Этот мир мне больше не нужен.

[icon]http://gibisk.us/1/bi4BO.png[/icon][nick]Lord of the Flies[/nick]
На миг его кольнуло острым разочарованием, тут же отразившимся на лице брезгливой и огорченной гримасой, выразительной, точно театральная маска. Нет, нет, нет, нет, не этого ради он сюда шел! Он хотел продолжения войны, хотел, чтобы война прокатилась по всему материку и накрыла всех, кто попадется на пути, чтобы не кончалась, пока не пожрала все, как лесной пожар. Чтобы через пару лет на месте королевств были лишь погосты и развалины.
Он собирался поставить маленькую королеву на острие и дать ей волю творить все, что захочет. Скорее всего, в итоге ее бы казнили где-нибудь на излете войны, но этот расклад его полностью устраивал.
А теперь королева собралась сбежать. Сохранить свою никчемную жизнь, которой ее Повелитель собирался распорядиться лучшим образом.
Интерес иссяк в один миг, и королева – маленькая, давняя любимица, так трепетно и лелеемо взращенная, порой незаметно подкармливаемая лично дурными событиями и мыслями, – сию же минуту потеряла в глазах человека в черном все свое злое очарование, став такой, какой она и была на самом деле: просто глупой слабой бабой, прибитой к земле тяжестью кандалов и груза на душе. В глаза бросились наметившиеся морщины у губ и залегшая под глазами усталая тень, кровоподтеки на руках, там, где их терли железные «браслеты», чуть заметная дрожь плеч, которые королева с трудом, гордо и упрямо держала расправленными. Страх перед ним, который всегда нравился, но сейчас вдруг стал жалким.
Захотелось раздавить каблуком, как слизня.
Чужой голос, севший, чуть заметно вздрогнувший на первом слове, спас дуру – человек в черном невольно перевел взгляд на зверя, медленно и размеренно постукивая пальцем по столешнице. Испепеляющая ярость вдруг схлынула также быстро, как и пришла: пусть все было не так, как он решил, но… волчья шкура говорил дело. Человек в черном знал, к кому шел, она не удовлетворится спасением своей уже изрядно потасканной жизни. Этой женщине всегда было нужно слишком много, чтобы она могла быть довольна просто выживанием. Мужчина, которого она не могла получить, власть, которой ей не стоило обладать, магия, которая пожрала ее отца и убивала ее саму. Месть, которая могла свершиться, лишь выпив ее до дна. Именно за это он ее и выбрал.
Если ей мало войны – что ей нужно?
- Волчья шкура спросил. Отвечай.
И лучше бы ей в этот раз выбирать слова получше.

Отредактировано Raymond Fly (2016-10-20 18:08:18)