Лютня была настолько ветхая, что случись ей во время плаванья попасть в воду - рациональнее всего было бы использовать ее как весло. Элли вздохнула, сдула со лба неровную прядь отрастающих волос и принялась мучать колки: таверна, конечно, невысокого пошиба, но это же не повод играть на расстроенном инструменте. По крайней мере, в этом была уверена леди Старлинг. Больше она последние несколько месяцев не была уверена ни в чем.

Солнце уже давно укатилось за горизонт и свет от лучин и масляных светильников скрыл чудовищную убогость обстановки, закрасив алыми сполохами плесень на стенах, трещины в столешницах и шрамы да оспины, густо усеивающие лица немногих оставшихся на ногах посетителей.
Лютня не строила.
Пальцы Элли рассеяно скользили по струнам, а взгляд - по лицам редких слушателей. Следовало признать, что даже в отблесках пламени лица эти производили сильное впечатление. Впрочем, на то и Солетос: что о нем ни говори, но каторжников, бывших и будущих, здесь на порядок больше, чем в прочих местах.
Королевство с двумя правителями: один на престоле сидит, а другую - по баракам да большакам славят.
И когда-нибудь соберет она их в войско, поднимет белые штандарты, и тогда... Интересно, что тогда.
Этого уже которое поколение ждет, да только куда уж, дождаться-то. Не то медлит Белая, время тянет, не то Повелитель всякий раз проворней оказывается. Ну да что об этом обычным людям гадать.

Наконец всякий звук обрел свое место, и одновременно с этим Элли нашла, наконец, на чем остановить взгляд. Точнее - на ком, потому как кроме этого человека за столом в дальнем углу да розы в волосах леди Старлинг смотреть тут было не на что.
Незнакомец был интересен. Одетый, как и все в этих местах, в темные дорожные одежды и сидящий в компании откровенных головорезов, он уступал им ростом, да и статью, но взгляд цеплялся не за это. Глаза - вот они были куда интереснее. Светлые-светлые, и словно глядели они не на, а сквозь. Или, что неприятнее - внутрь.
Элли случалось пару раз в жизни видеть людей с похожими глазами: одним из них, если ее память не спала с другим, был Родерик Формайл.
Преинтереснейшие люди ходят по трактам да большакам Солетоса.

Но надо было петь: пока кто-то есть в зале, обязательно надо петь, ее именно за это здесь кормят и денег за постой не берут. Идей в голове было не сказать, чтобы много: солетосская публика была не шибко изыскана, а по двадцатому раз за вечер петь "Шестнадцать Тонн" Элеонора уже не могла. Как ни люби эту песню, но рано или поздно и она смертельно надоест.
В конце концов она поймала себя на том, что разглядывает светлоглазого посетителя слишком уж пристально, покраснела, уткнулась глазами в пол и скептически нахмурилась. О том, что у нее получается петь то, что надо тому, кто слушает, она уже начинала догадываться.
"Правая рука Дьявола"? Нет. Все-таки нет.

- Объяснений и доводов "за" не проси, провернулась со скрипом судьба вкруг оси...
Определенно, она попала. Еще как попала. Пока остальные гости продолжали сосредоточенно изучать содержимое собственных кружек, адресат ее песни не просто вперился в нее взглядом - кажется, даже чуть вперед подался. Видимо, был согласен с тем, что хорошее место Дискордией не назовут.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/95395.png[/AVA]

Когда один из головорезов покинул насиженное место и направился к ней - Элли напряглась. Она всегда догадывалась, что подобные обстоятельства не сулят ничего хорошего, а несколько месяцев дороги ее догадки еще и подтвердили.
Еще сильней она напряглась от того, что монеты оказались серебряными: серебро не вписывалось в обстановку таверны еще сильней, чем сама Элеонора.
"Сейчас начнется", - уныло констатировала она про себя. И то верно, всякому везению положен предел, а она тут уже две недели торчит и пока ни на что, серьезней шлепков ниже поясницы, не нарывалась.
Мироздание, очевидно, решило, что это непорядочек, а всякий непорядочек должен быть устранен.
А потом головорез пригласил Элли присоединиться к их изысканному обществу. Это было довольно ожидаемо, хотя вообще-то леди Старлинг опасалось вариантов более радикальных. Диссонанс в очередной раз прорезал реальность - для своего статуса верзила был слишком спокоен и говорил слишком вежливо.
Но монеты были серебряные. И их было значительно больше, чем платят уличным певичкам.
- Я... - Элли нервно оглянулась на хозяина кабака, но тот, узрев выручку, только хмыкнул да плечами пожал, мол, это, деточка, твоя теперь забота.
Он неплохой был мужик, трактирщик этот, но защита чести временных сотрудников явно не вносилась им в список своих обязанностей, тем более ежели такие деньги предлагают.
- Я не... - собственный голос звучал удивительно жалко.
Посетители таверны глядели на разворачивающиеся события с неподдельным интересом.
- Я здесь пою. Только пою. - выпалила, наконец, Элеонора, и на всякий случай сделала полтора шага назад. - В общем, нет. Извините. Спасибо.
И, предоставив трактирщику самому решать вопрос с оплатой ее труда, ретировалась вглубь помещения.
Возможно, если достаточно упорно сливаться с обстановкой, разбирая завалы посуды - пронесет.
Очень хотелось, чтобы пронесло. Разворачиваемые сознанием перспективы совершенно Элеонору не радовали - особенно в свете того, что заступников ей тут явно искать было бессмысленно, а сама она была в состоянии разве что шваброй по голове огреть, а потом попросить убить ее быстренько и так, чтобы было не очень больно.
О, Дискордия! Восклицание это звучало невообразимо скверно - и очень соответствовало моменту.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/95395.png[/AVA]

То, что Элеонора беспечно посчитала утратой интереса, оказалось на поверку всего лишь отсрочкой. Вот тебе, дорогуша, еще один урок: делай ноги сразу же, как представилась возможность. Единожды попав на прицел - не надейся, что его отведут.
Элли от звука голоса вздрогнула, чуть не выронила кружку и только спустя пару секунд поняла смысл обращенных к ней слов. Неожиданности сегодня шли чередой, хорошенько выбивая из-под ног леди Старлинг и без того зыбкую почву.
Потому что хватит уже и того, что собеседник ее мало подходил и своим спутникам, и всей таверне, изрядно выбиваясь из общей картинки. И еще хватит того, что не получается в голове никак понять, чем именно выбивается.
Куда же еще сюда добавки в виде беседы о - подумать только! - песне.
Этой песне и без того здесь не было место: это Солетос, это окраина, это люди, которым "Шестнадцати тонн" да "Ханны Каш" за глаза хватит для удовлетворения потребности в прекрасном.
Но нет, просто не будет; просто вообще никогда не бывает.

Элли глянула еще раз быстро на посетителя, опустила глаза и, вытащив из волос розу, принялась ее изучать так внимательно, словно в ней были какие-то ответы.
Леди Старлинг знала множество песен, и были среди них, подобные этой. Когда поешь - и не знаешь, что и о чем, только догадываешься о чем-то смутно. И все равно в итоге остаешься наедине с массой вопросов. Например, что такое пистолет. Где находится Галилея. Кто такой Святой Петр и кто таков Дьявол. Бедный, бедный Дьявол...
- Ты серьезно хочешь говорить о Дискордии? - Элли вроде набралась храбрости, чтобы ответить, но голос все равно был тих, и на последнем слове стал еще тише. - Мне не нравится даже произносить это слово. Оно на вкус как засохшая кровь. Так не назовут вообще ничто хорошее. - девушка покривилась и оторвала наконец взгляд от цветка. - И я не знаю. Никто не знает. Может, это то, что было. Может - то, что будет. А может она уже есть, но где-то очень далеко.

Об этом, похоже, действительно не следовало говорить. Возможно, не следовало даже думать: потому что теперь казалось, что сам воздух сгустился, а алые отблески на стенах казались уже не красивыми, а страшными.
- Надеюсь, что очень далеко. Те, кто чтят Рул Горм, верят, что есть и другие миры, кроме этого.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/95395.png[/AVA]

"Сдвинулся, - отстраненно подумала Элли, вслушиваясь в слова. - Не тронулся, а сдвинулся".
Объяснить, в чем разница, она бы в жизни не смогла, и тем не менее, разница была. Впрочем, это понимание Элеонора предпочла оставить при себе: посетитель не был похож на человека, с которым следовало спорить.

- Если не звать беду ее именем, то и предотвратить ее не выйдет. - и, подперев ладонью щеку, девушка оперлась о стойку и пристально вгляделась во входную дверь. Та была массивной, щелястой и постоянно заедала - плохо выделанное дерево разбухало от зачастивших по осени дождей.
Если они и вправду есть, иные миры, то, наверное, в каждый из них тоже ведут двери: деревянные и стальные, грубые и искусные, помеченные рисунками и пустые, как ночной тракт.
Но в каждой из дверей есть замочная скважина, и оттуда сквозит.
Вопрос в том, есть ли у тебя ключ - и для чего ты им воспользуешься.

Посетитель таверны нравился и не нравился ей одновременно: у него были странные глаза и он задавал интересные вопросы, но также он называл Элли "девочкой" и глядел на нее... в общем, как обычно. Как глядели почти все, от мала до велика.
И от этого становилось грустно и странно, потому что вспоминался дом, а к августу месяцу леди Старлинг с ужасом осознала, что все-таки скучает по нему. И по отцу.
И будь бы Элли способна разозлиться - она бы всенепременно на это разозлилась, но таковых эмоций в сфере дозволенного даремским девицам не было. Оставалось только скучать да напоминать себе, что возвращение сулит только одно: скандал да скорое замужество.

Впрочем, куда более заинтересованно, чем на нее, собеседник глядел на розу. Положив ладонь на стойку, Элеонора придвинула цветок к краю.
- Держите. В ней есть смысл.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/95395.png[/AVA]

Элли считала, что смысл есть в любой розе. Все они - отражения цветка, что много больше, его отблески в осколках разбитых зеркал. Но и отражения напоминают об оригинале.
Но говорить об этом вслух она не стала - не в ее привычках было спорить с мужчинами. Так что леди Старлинг чуть дернула уголком рта, так и не сумев выдавить из себя улыбку, и выдернула руку из-под тяжелой ладони незнакомца - резче, чем было уместно.
Роза - нежный цветок, но она умеет за себя постоять, и, как в детстве, Элеонора поднесла к губам палец с алой бисеринкой крови. Мысленно скривилась - неуместность подобных жестов она уже успела понять, и вытерла ладонь о юбку.
Кто ты. Хороший вопрос. Леди Старлинг была уже не слишком уверена в том, что знает на него ответ - впрочем, от необходимость давать его ее избавило проведение.
На лестнице послышались тяжелые и не слишком твердые шаги, и спустя мгновение возле девушки, не обратив ни малейшего внимания на странного гостя, воздвигся один из постояльцев.
Он был не слишком стар, но уже почти сед, и рудники Солетоса знал лучше своих семи пальцев: три на левой руке, четыре - на правой. Каторжные зимы суровы.
- Гэлли! - постоялец, заливавший за воротник вот уже вторую неделю, пошатнулся, чуть подался вперед и прижался небритой щекой к плечу Элеоноры. - Гэлли Фойл!

В этот раз улыбка у леди Старлинг получилась куда лучше - этот вечный сиделец и впрямь ей нравился. Он не пытался залезть ей под юбку, не отпускал скабрезностей и даже время от времени порывался защищать невесть от чего, что, впрочем, выходило не слишком хорошо. Хотя пару носов все-таки расквасил...
Точно, здесь она представлялась всем этим именем. Напоминание было своевременным - поскольку под взглядом светлых глаз незнакомца Элеонора чувствовала себя настолько не в своей тарелке, что из головы улетучивались самые азы правил выживания.
- Гэлли Фойл меня зовут, - пропела девушка, подмигнув каторжанину. - Если это имеет значенье. Я живу там, где я живу, и смерть - мое назначенье.
Коротенькая песенка, навроде детской прибаутки. Вот только страшная.
- Не надо про смерть, Гэлли. - взмолился постоялец. - И про Дискордию не надо, я боюсь этой песни, это скверная песня.
- Тогда про что тебе спеть, Ал?
Она была рада отвлечься. Как пугала всех их песня о Дискордии - так саму Элли пугал светлоглазый незнакомец. И, очевидно, не только тем, чем могли ее напугать мужчины как таковые. Было что-то еще - что-то большее, из области тех же полуосознанных догадок о мире, что не тронулся, но сдвинулся.
- О графе, милая. Спой об этом своем графе. Ставлю оставшиеся пальцы, что он нам тут всем страсть, как нужен. Не только тебе.

Старлинг хмыкнула. Старая-старая песня, из тех баллад, в которых незнакомых слов больше, чем известных, полная чуждых уху имен и названий, но за каждым из них что-то было. А больше всего вставало за именем того самого графа.
Возможно, он действительно был нужен этим землям - он или подобные ему.
- Побагровел закат алым глаза слепя...
Были люди, которых пугала, наоборот, именно эта песня. Большая их часть была выходцами из Эккензора.
- Я говорю: "Мой господин, прекрасный граф Роланд, много ль у вас врагов?"...

Песня отзвенела, каторжанин, низко опустив голову, убрел в дальний угол таверны - останавливать неумолимо подбирающуюся трезвость, а Элли, спрыгнув со стойки, на которую уселась, чтобы сыграть и спеть, взглянула на своего "собеседника".
- А у вас? У вас много врагов?
Песня о Роланде всегда делала ее смелее.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/95395.png[/AVA]

- Думаю, немало.
Хотя даремским девицам думать никогда не советовали: говорили, что это вредно и скверно влияет на цвет лица. Элеонора сызмальства, к своему глубокому сожалению, таковым советом пренебрегала, оправдываясь перед папенькой тем, что альбионский цвет лица хуже уже не сделаешь ничем. Немочь бледная таковой и останется, хоть что с ней делай.
Но главной бедой Элли был тот факт, что все, пришедшее ей в голову, немедля оказывалось на языке - путь мыслей ее был короток и недолог. А такой вот разворот любую жизнь в сплошные несчастья превратит. Вот, собственно, почему бы ей сейчас было не промолчать? Почему бы ей было еще десять минут назад не уйти в свою комнатушку, оставив в питейной зале похмельного Ала, хмелеющих каторжан, здоровенных лбов, пришедших со светлоглазым, и его самого?
Наука своевременных уходов оказывалась еще одним знанием, покамест для леди Старлинг недоступным.
Я говорю - мой господин, прекрасный граф Роланд, едем другим путем! Сама спела, сама не послушалась.
Я говорю тебе - спасибо.

Элли оперлась поясницей на стойку, пытаясь хоть сколько-нибудь увеличить расстояние между собой и мужчиной, и растерянно улыбнулась. Все закономерно вернулось к тому, с чего началось. Есть вещи, от которых не отпоешься.
"Гэлли" скользнула взглядом по залу, пытаясь понять, можно ли рассчитывать на помощь, и это было очень смешно. Пару раз ее выручал Ал - хватал за руку и молча тащил наверх, в свою комнату, вроде как столбил - моя девка и сам с ней развлекаться буду. Развлечения у них сводились к тому, что каторжанин падал на койку и принимался храпеть, а Элли от нечего делать штопала многочисленные прорехи на его куртке - в коечной плоскости не то Старлинг его не интересовала, ни то вообще уже никто не интересовал.
Но Ал был далече и Ала было жалко: спутники ее сегодняшнего слушателя были куда сильней и здоровей человека, потерявшего в недрах Солетоса пальцы, здоровье и добрую часть жизни. Забьют и не поморщатся, а все ради чего? Ради ее, Элеоноры Старлинг, некоторой остаточной невинности, проку от которой - нуль без палочки. Это дорога, на ней долго в девках не проходишь, и ежели не уговорят - так возьмут без спросу.
Чего кота за хвост тянуть. Всему свое время приходит.
Так что Элли сейчас молча и спокойно кивнет, сказав "Да", пока еще есть возможность сделать вид, будто это собственное и осознанное решение. Так оно всем проще выйдет.

И она кивнула, и убрала обратно в волосы розу, и сделала несколько глотков из своей кружки - с пива здешнего, конечно, не захмелеешь, но хоть в горле не так сухо будет.
- Идем. - голос был покоен, а вот пальцы на пыльной ткани дорожного кафтана гостя чуть дрогнули.

В комнатушке ее, в самом углу второго этажа трактира, было чисто и пусто: лежак в углу, дорожный плащ на гвозде да кувшин с водой на подоконнике. Свечной огарок, притулившийся на том же подоконнике в самом углу она зажигать не стала. [icon]https://forumstatic.ru/files/0015/95/66/95395.png[/icon]