Утром в кафе «У бабушки» стекались заспанные, несколько помятые и бесконечно одинокие люди, которым некому было принести в постель ту самую чашку кофе, каковая является символом любви и участия. Марк вполне мог бы обойтись чаем или стаканом сока, но как назло, в холодильнике обнаружилось только шесть жестянок пива, кусок сыра, на котором завелась и процветала какая-то жизнь, пустая коробка из под печенья и стакан с прокисшим еще на той неделе молоком, где, несмотря на темноту и холод, вскоре так же, как на сыре могла появиться жизнь.
Чай тоже кончился.  Вот почему Уокер, прежде чем отправиться к дому своего шефа, завернул в кафе, дабы влиться в очередь жаждущих кофе в бумажном стаканчике. Получив его, пару пончиков в бумажном пакете и улыбку официантки, Марк направился к выходу, думая о том, чтобы не опоздать. Провоцировать Голда на ехидные вопросы о причинах утренней задержки охраннику не хотелось. Толкнув дверь плечом, он шагнул в серую прохладу ноябрьского утра и налетел на оказавшуюся у двери девушку.
Если на дороге столкнуться, скажем, бьюик и грузовик, то кто пострадает меньше? Меньше пострадает тот, кто больше – и этот закон оправдал себя и в данный момент.  Содержимое бумажного стаканчика выплеснулось на шарф девушки, превращая утро той в то, что трудно было бы назвать «добрым».
-  Простите, - сконфуженно проговорил Уокер, - простите.
Дверь за них захлопнулась, а он так и остался стоять, преграждая девушке дорогу в кафе, виноватый и растерянный, держа в одной руке наполовину опустевший стаканчик, а в другой, почему-то на уровне живота, бумажный пакет с пончиками.
- Не обожглись?
Он  обеспокоенно покосился на темное  пятно, оттенявшее белизну  шарфа, и перевел взгляд на лицо девушки. Она показалась ему знакомой. Неудивительно для жителя такого городка, как Сторибьрук. Неудивительно для человека, регулярно заходившего в это кафе и привыкшего рассматривать всех окружающих как гипотетический источник опасности, пока не будет подтверждений обратного.  Девушка была прехорошенькой, даже несмотря на утро и обуревавшие её эмоции…

«Всё в порядке», -  прозвучало как-то неубедительно.  И шарф девушка сорвала молниеносно, словно запоздало пыталась спасти от кофе важную для себя вещь. 
«Расстроилась», - констатировал про себя Уокер и осознал, что только законченный мерзавец способен с утра пораньше расстроить такую милую особу. Чувствовать себя мерзавцем не хотелось.
- Да нет, же, кофе-то мой, - он старался говорить легко, с шутливыми нотками в голосе, внимательно следя, не просветлеет ли взгляд этой брюнетки, - и, кажется, он погубил Ваш шарф. Я слышал у девушек бывает одежда, на которую воду-то пролить нельзя, а тут… И шарф белый.  Слушайте, я …
Он осёкся, посмотрел в глаза девушки и удивленно подумал, что такая белая и гладка кожа, вероятно, холодна как фарфор… и в следующий миг когда губы его, коснувшиеся нежной щеки,  ощутили телесное тепло, понял что ошибся…
- Кофе… - выдохнул он, - капля на щеке… была...
И вдруг на ум пришла весёлая и шальная мысль, что целовать незнакомок по утрам у входа в кафе – это хорошая примета. Просто отличная. И словно оправдываясь, дескать, платок достать просто не мог, развёл руками, которые, были заняты пакетом и стаканчиком.

У каждого своё понятие о том, как должно проявляться «хорошее настроение». Уокер в благостном расположении духа вообще выглядел так, словно разучился думать. А в критические моменты, когда в крови закипал адреналин буквально лучился энергией и позитивом, как бы погано всё не обстояло на самом деле. А сейчас он, как среднестатистический индивид  мужеского полу в бессознательной попытке произвести впечатление на девушку, выглядел слегка идиотически. Изо всех старался не улыбаться и у него, возможно, даже получалось.
- О чём вы говорите, - наигранно возмутился он, - о каком хорошем настроении может идти речь, когда я, просто умираю от чувства вины. Спасите мою жизнь, милая девушка и скажите, как я могу искупить эту досадную неловкость?
Ответ, казалось, был очевиден – устранить препятствие в лице собственной персоны, мешавшее этой хорошенькой брюнетке с огромными печальными глазами, войти в кафе, но самые очевидные решения имеют привычку приходить на ум только после трех десятков геройских планов по спасению мира.
- Марк Уокер, - представился он, - Если вы жестоко обречёте меня на смерть из-за мук совести, то хотя бы будете знать, как звали того, кто умер из-за пролитого кофе, белого шарфика и вашего укоризненного взгляда.
Укора во взгляде девушки не было. Было что-то необъяснимое, трогательное и нежное, то самое, что является вполне себе причиной для того, чтобы штурмовать неприступные башни, истреблять драконов, ровнять с землёй города и творить другие невообразимые глупости.
- Ах да… кафе, - протянул он, - там всё равно очередь. Человек десять.

Отредактировано Mark Walker (2015-11-08 18:10:21)

Улыбка, адресованная девушке, была полна такой искренней радости, словно она объявила Марку, будто тот выиграл в национальную лотерею. Собственно, её предложение, в системе ценностей Марка Уокера, было почти равносильно миллионному выигрышу. Вот если бы Мэри-Маргарет еще и улыбнулась, это утро можно было бы считать совершенно замечательным.
- С удовольствием, - сообщил Уокер, - но это будет вечерняя чашка кофе. Утренняя выпивается за пять минут, а за такое короткое время я не смогу избавится от чувства вины.  И потом, можете считать меня наивным оптимистом, -  от внешних углов глаз Уокера разбежались тонкие смешливые морщинки, - но я уверен, что у нас найдутся общие темы для разговора длинной в две чашки кофе с бабушкиными вафлями, порцией мороженного и чего-нибудь еще.
Оставалось уточнить время, и этот маленький штрих был самым важным, потому что достаточно было двух слов «я занята», чтобы
- Во сколько Вас ждать в этом самом месте, Мэри-Маргарет?  Обещаю, ваше пальто не пострадает.