Время действия: 27 октября 1983 года, 18:00.
Место действия: Сторибрук, бар "Кроличья Нора".
Участники: Vladislav Kovacs, Joanne Davies.
27.10.1983 — "The Shift in Lonesome October"
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12015-11-22 18:14:13
Поделиться22015-11-22 18:46:40
Рано или поздно ты обнаруживаешь себя там, куда целенаправленно загонял себя всю бессознательную жизнь.
Кто бы когда сказал ему, что ту жалкую и несмешную пародию на существование, что он по привычке и называл “жизнью,” Ковач закончит, протирая стаканы в задрипанной забегаловке задрипанного городка где-то в штате Мэн (о котором сказать “задрипанный” означало оскорбить всех задрипанных этого мира) - пройдя Нам, Вудсток и работу на федов, ага, - так вот, в лучшие годы за такие шуточки всякие там рядовые Шутники получали от него прикладом по почкам при самом хорошем раскладе.
Но вот, поди ж ты.
Времена меняются, и нам приходится мутировать вслед за ними.
Ковач привередливо осмотрел натираемый стакан, покрутил его на просвет, цыкнул зубом и толкнул к остальным, отполированным до зеркального блеска во имя скуки, уныния и родителя их, безблагодатного сторибрукского октября за окном. Стакан прошелестел по столешнице и недовольно звякнул о коллег по цеху. Ковач вздохнул. Нет, он, конечно, мог бы сегодня торчать дома, медитируя на очередную книгу по оккультным наукам из зачитанной до дыр походной библиотеки, хитро замаскированной под неразборчивого вида кучу чего-то в углу гостиной. Но здесь хотя бы осталась выпивка.
Ковач задумчиво глянул на ящик “Джека Дэниелса” под стойкой. Перевел взгляд на висящие на стене часы. Минуты через полторы из них выскочил мелкий черный летучий мыш, всем своим взъерошенным видом символизируя кукушонка, и отбил очередной час ковачевской вахты. До конца смены оставалось еще несколько, и тогда уж одной из квадратно-пузатых товарок под стойкой будет несдобровать. Может, еще и Элька оклемается и доползет под ночер до рабочего места - будет хоть с кем раздавить. Хотя, конечно, ожидать от нее новых подвигов после вчерашнего… нет, Ковач мог, но в таком раскладе уважение к способностям мисс Ригби по потреблению и переработке горюче-смазочных материалов выросло бы вдвое против прежнего, и так немалого.
Ковач снова вздохнул, аккуратно задвинул ногой ящик поглубже под стойку и отвернулся от часов.
Отдельной вишенкой на торте было то, что именно сегодня внезапно случилось 27-е. Он, конечно, чем старше становился, тем меньше обращал внимания на этот не самый приятный день в истории США. Но по старой доброй традиции к утру 28-го обычно надирался до полного звездно-полосатого состояния.
В общем, когда Ригби сегодня с утра разбудила его звонком и специфическим голосом попросила подменить на смене, Ковач особо и не раздумывал. С Бэйли, по словам Эльки, все было улажено, да и не стал бы Шерман особо-то гнать волну - он знал о Коваче достаточно, чтобы доверить бар, но не настолько много, чтобы захлопнуть все двери и ставни при первых признаках приближения Ковача к оному питейному заведению. Ковача эта ситуация вполне устраивала, и даже не из-за денег (запасов от прошлой жизни ему, по предварительным подсчетам, хватало еще где-то на одну тысячу четыреста шестьдесят бутылок “Дэниелса”). Просто ему в какой-то момент настолько опостылело сидеть дома, курить, полироваться, дрочить и перечитывать библиотеку, что выйти один раз в свет уже не казалось такой уж плохой идеей. Опять же, хоть от, гхм, книг оторваться можно будет...
Дверь в бар отворилась ровно в тот момент, когда Ковач, отлив представителю народа очередную пинту, не выдержал и вновь начал полировать стакан из-под вискаря. Делал он это с таким задумчивым остервенением, словно от альбедо этого дешевого куска стекла зависела судьба по меньшей мере мира, что уж говорить про штат Мэн.
Дверь, тем временем, открылась и закрылась, впустив в “Нору” посетительницу, весь вид которой говорил, изрекал и вещал о том, что на самом деле сегодня вечер пятницы, а календари нагло врут, и вообще это заговор, цель которого - не дать добрым людям надраться в гвозди, как этого требовали погода, кондиции и общая атмосфера радости и веселья, царившая в Сторибруке последние лет дохера.
Ковач почесал коротко стриженый затылок, выудил из-под стойки свежую бутылку “Дэниелса” и на всякий случай ее откупорил. Он жопой чуял, что пригодится, а чувствам своим Влад, прозванный за доброту “Цепешем” привык доверять всегда, даже в самых идиотских жизненных ситуациях.
Отредактировано Vladislav Kovacs (2015-11-23 01:03:35)
Поделиться32015-11-30 04:01:30
Сказать, что день не удался – означало не сказать ничего, поэтому, наверное, первый раз в жизни Джо пошла в «Кроличью нору» в четверг, не в пятницу – вопреки пестующимся в обществе представлениям о том, когда приличной женщине полагается ходить в бары. Пошла она не столько из желания выпить – а это была весьма соблазнительная перспектива, - сколько из желания отвлечься, расслабиться и перекинуться парой слов с Шерманом, или Элеанор, или любым завсегдатаем бара. Не докучая при этом никому своими проблемами, естественно.
Джо вообще учили держать лицо, даже когда ситуация становилась хуже некуда. Отец учил, и потому даже на его похоронах она не смогла заплакать – не смогла, когда на нее смотрели все дальние родичи и старые друзья, и знакомые, и знакомые знакомых. Оплакала она его лишь на второй день, когда в гостиной между диванных валиков нашла его записную книжку, и по привычке захотела окликнуть его, сказать, чтобы был внимательнее. Она даже открыла рот, чтобы заговорить, а потом вспомнила, что его уже нет, нет и никогда не будет, а столько дел осталось незаконченными и слов - несказанными. В мгновение ока Джо превратилась в размазню, рыдающую на полу так, что не хватало воздуха. Осознание необратимости смерти оказалось на практике штукой болезненной и долго потом давало знать о себе.
Джо тряхнула головой, прогоняя воспоминание. Плохо, что она вспомнила об этом – вдобавок ко всему, при том, что произошедший сегодня днем крайне неприятный разговор явно не был поводом трагично вспоминать прошлое. Всего лишь расставание с человеком, который мало что для нее значил – как и она для него, - как бы оба ни пытались убедить себя в обратном. Тем не менее, мысль об этом заставила ее поморщиться и замереть, постукивая пальцем по рулю. Нет, все-таки нет.
Перед тем, как выйти из машины, она поправила волосы, улыбнулась себе – не слишком убедительно, на свой собственный взгляд, но терпимо.
Внутри было шумно, довольно людно, пахло алкоголем. Подозрительная компания в углу оглянулась на нее, кто-то отпустил какую-то шутку. Джоан проигнорировала: ее внимание привлекла барная стойка. Сначала она приняла мужчину за Шермана – из-за освещения и потому что кто еще там мог быть? Но вышла ошибочка. Человек за стойкой показался Джоан смутно знакомым, но где она могла его видеть, припомнить не удалось. Может быть, он был помощником Шермана или одним из его друзей, которого Джо могла где-то когда-то случайно встретить.
- Вы сегодня бармен? – спросила она любезно, устраиваясь на высоком стуле напротив и рассматривая незнакомца. Светлые глаза смотрели в ответ внимательно и как-то устало.
Поделиться42016-02-14 04:46:18
Сколько Ковач себя помнил, у него всегда был наготове список вариантов ответов на очевидные вопросы, и, обычно, цензурных выражений и фразеологизмов в том списке не водилось.
Сегодня его спасло то, что перед тем как открыть рот, он все-таки тщательнее присмотрелся к посетительнице. И то, что он увидел, во-первых, с лязгом захлопнуло его хлебальник, а во-вторых - в очередной раз убедило, что бутыль Джей-Ди он раскупорил не зря.
Ох как не зря он ее раскупорил.
- Aye, m'lady, - протянул он с радостной ухмылкой дебила и на совершенно деревенский манер; временами прорезавшийся хиллбилльский акцент не слезал с него вот уже который год после того, как он месяца два протусил в Кентукки под прикрытием, хоть ты тресни. - Как догадались?
Женщина прослушала его тираду. Женщина улыбнулась. Ковач не мог сказать почему, но от этого ему сделалось немного легче дышать, и ежегодная тягомотина 27-го несильно, но отпустила.
Кроме всего прочего, ему с самого первого момента, как она вошла в бар, казалось, что где-то уже он ее видел. Более того, что они знакомы. Но как, где, зачем... Ничего. Тишина и пустота. Задумаешься тут о прошлых жизнях, герр Коватч.
Он окинул женщину внимательным взглядом, задержав его на пальцах правой руки. Пальцы, конечно, были как пальцы - женские, тонкие, в меру красивые. Только вот лежать на столешнице спокойно они отказывались, вместо этого слегка подрагивая и отбивая по стершемуся лаку до боли знакомый такт.
И вот они лежат, пальцы эти, отбивают, а Ковачу до зубовного скрежета не хочется ничего красить в черный. Ни мечи, ни щиты, ни эти чертовы стены, которые хоть обкрасить, а кровь все равно проступает...
Из временного замутнения его вывела с диким грохотом раскрывшаяся дверь. Ковач краем глаза отметил вошедших - компанию из четырех шкафов, причем явно без антресолей, - и повернулся обратно к клиентке.
- Прошу прощения, мисс эээ... каюсь, грешен, не знаю, как зовут. Хотя, надо полагать, что если вы задали вопрос, который вы задали, вы тут не впервые, а я обычно имею хорошую память на лица... Тем не менее, да, сегодня утешать страждущих вынужден именно я, так как прекрасная наша Элеонор, мисс Ригби, м-м-м, приболела и была вынуждена взять, кхм, больничный.
Закончив тираду, Ковач на автомате глянул на свежевошедших (те вроде ничего пока не вытворяли, просто подсели к уже знатно налакавшейся компании в дальнем углу), повернулся к женщине. Улыбнулся.
- Итак, чего изволите? Хотя нет, стойте, дайте мне мне шанс угадать, - Ковач заговорщицки подмигнул, ловким жестом фокусника выхватил из-под стойки бутылку Джека Дэниелса и водрузил ее между ними.
- Немного "Эпплджек" для разогрева?

