Маркус толкнул стеклянную дверь, вдохнул полной грудью запах свежей типографской краски, а может, обычной, для принтера, на котором миловидная брюнетка на ресепшене как раз распечатывала какие-то отчеты, блаженно прикрыл глаза, разводя руками в жесте "вот он я, любите меня полностью", заставив шарахнуться спешащую куда-то секретаршу, сделал пару шагов, споткнулся, выровнился, схватившись за край стойки информатория, навалился на нее грудью и очаровательно улыбнулся, дыша на брюнетку остатками вчерашнего перегара, смешанного с Орбитом "сладкая мята".
   - Здра-асть... - красна недевица его мимических потуг не оценила, на хорошеньком личике со следами легкого макияжа застыло тщательно скрываемое за маской приветливости выражение брезгливости, - Я к Мэтью Шеппарду. Шее-ппы-рр-дъ. Спасибо.
   Мужчина прицыкнул языком, двумя пальцами, на которых еще виднелись следы черного лака, выдергивая их птичьих лапок регистрационной гарпии временный пропуск, и развернулся на пятках, по ходу движения многозначительно пощелкав ногтем по куску пластика перед охранником. Стражи порядка по какой-то неопределимой причине имели перед музыкантов в драных джинсах, косухе и гриндарах предубеждение, как собаки перед почтальонами. Маркус прогрохотал подошвами по плитам пола, успел втиснуться в закрывающийся лифт (и плевать что ехать один этаж), увернулся от сутулого дрыща со стопкой газет до потолка, не позволил облить себя кофе, придержав пальцами накренившуюся чашку в руках журналистки, трындящей с кем-то по телефону, подмигнул, и на мгновение задержался у полузеркальных дверей в офис, расчесывая волосы пятерней.
   Решение забежать в издательство на огонек было спонтанным, половину ночи он пытался ухватить за хвост постоянно убегающую мысль, несомненного гениальную, заснул под утро и проснулся к обеду с тяжелой головой. Снилась какая-то мутная хрень, там была вся их ганза и вроде бы что-то они делали, куда-то спешили, но запомнил Новак только до слоновьей сраки деревьев и низкое свинцовое небо. Нужно было проветриться и чем-то себя занять до вечера, во тогда-то на ум и пришел Мэтт.
   Чей затылок он как раз увидел возле кофейного аппарата. Кот подкрался и приложил кореша ладонью между лопаток.
   - Хватит гнуться, пора продуться! - гаркнул Маркус на ухо и, заговорщески улыбаясь, постучал по куртке сложенными в знак V пальцами - где-то примерно в районе сердца, намекая, что во внутреннем кармане находится то, что Шеппарда непременно заинтересует.

Отредактировано Marcus Novak (2015-04-11 17:45:05)

- Поэл, поэл, ток громы небесные я тебе сам сбацлаю, а за моей задницей слишком длинная очередь, она в последнее время стала популярной, так что Рафферти рискует не дождаться.
В овет на тычок хотел было отвесить "саечку" по челюсти, но Шеппард его слишком хорошо знал - не выгорело. Ну да еще не вечер. Маркус не заметил ни грымзы, ни ребячества друга, завороженно рассматривая кофеиновое пятно в холмах неглаженой материи.
- Гляди, у тебя тут побережье. Вон, Пенобскот-Бэй, а здесь Портленд, - палец с обгрызенным ногтем ткнул под ребро. - Мастерство не пропьешь, а?
Утягиваемый журналюгой, он чуть не словил лбом дверной косяк, провожая взглядом, головой и всем телом сто шестьдесят сантиметров стройности и изящности на каблуках-шпильках, но Мэтью слишком торопился возместить моральный ущерб за расплескавшийся стакан бодрости и энергии.
- Чувак, о чем ты? У тебя нет мыслей, одни инстинкты. Да погодь ты!
Без толку. Ну правильно, время - деньги, а обеденное время - бесценно. Кот попытался вдохнуть ударившего в лицо ветра, поперхнулся, решил было выхаркать прокуренные легкие, но передумал. Ан нет, жив еще и даже вроде бы дышаться легче стало. Начать бегать по утрам что ли? Агащаз, пообещала кошка не трогать мышку... Маркус выпрямился, вытягиваясь в позвоночнике, провел руками по выпяченной колесом груди и поджатому животу, покачал головой, до хруста разминая шею и блаженно вздохнул. Если рай существовал, то находился он на крыше редакции, но Шеппарду об этом не стоит говорить, вконец зазнается, засранец.
- Здорово у вас здесь, - все-таки расщедрился бременский, пиная пустую алюминиевую баку из-под Пеппера, гонимую ветром по крыше. - И на удивление пусто. У офисного планктона, как понимаю, иные ценности? Нищеброды духовные.
Новак расстегнул молнию куртки, и в его руках как по волшебству оказалась пара беленьких, чистеньких, девственных косячка из тончайшей папиросной бумаги с весьма ценным - если не в материальном, то в метафизическом смысле - содержимым.
- Кто у нас чародей? Налетай, - ухмыльнулся Маркус и одну самокрутку протянул Мэтью, а вторую ухватил губами, свободной рукой доставая из заднего кармана джинсов потрепанную жизнью Зиппу и пытаясь высечь на ветру огонь. - "Сатори". Стимулирует работу лобных долей, помогает концентрироваться и просто зашибенно прочищает мозги. То что тебе нужно, негр литературный. Хвали. Пр-роклятье...
Сильному ветру, постоянно меняющему направление, рука, загораживающая фитилек, была не помеха.

Отредактировано Marcus Novak (2015-04-11 23:40:27)

Кот затянулся, прикрыв глаза, и, молча встав во вторую позицию, отвесил глубокий шутовской поклон, по-хитрому выкрутив кисть. Выглядел он при этом на удивление серьезно и трезво. Внезапное превращение можно было бы при желании и хорошем воображении списать на чудотворное действие шмали, но истинная причина была куда прозаичнее. Перед тем, кто знает тебя настоящего, игра в долбоклюва теряла львиную долю удовольствия. Зачем ему вообще было это нужно Маркус ответить затруднялся. Ну так... Говорят, клоуны плачут в душе, он же в душе ржал. Видеть искреннее пренебрежение, презрение, осуждение, иногда доходившее до священного ужаса, слышать в спину "слава Богу мой сын не такой" от тех, кто пьет безалкогольное пиво, мацает резиновых баб, относится с жизни, как к настольной игре: рассчитать ход, отжать у соседа еще одну клетку на поле, да не забыть перестелить постель за любовником перед приходом мужа... знать что все, все они ошибаются - это ли не лучшая ли шутка? Это их надо было жалеть, их надо было бояться, их бежать как огня. Марк хохотал. И этот болезненный гомерический хохот прорывался бликами безумия в "глазах олененка Бэмби". Вот на что они велись, все эти длинноногие, большеглазые стройняшки от девчонок из рекламного до королев бильярда из "Норы" в юбках, не способных прикрыть даже половину задницы, и скромных продавщиц мороженного на набережной. Западали на психа в говнодавах, кожаных штанах, косухе с серьгой в ухе и синдромом Питера Пэна за душой, на которого мужики из качалки не могли смотреть без слез. Он, наверное, был одним из тех немногих, которых любили именно "за красивые глазки", ярко обведенные черной подводкой. Безумие было им что коту маслице. И каждая полагала себя особенной, неповторимой, дерзкой, особенной, а утром они возвращались на работу давиться кофе без кофеина.
Новак, запрокинув голову, медленно выдохнул в октябрьское небо сизую струйку дыма, вместе с ним выдыхая ошметки странного сна, в котором точно фигурировали мертвецы.
- Ты слишком строг к резиновым бабам, - усмехнулся Кот, кидая в Мэтью его же зажигалкой, - уверен, им тоже хочется душевного тепла и жесткого секса.
Ветер опять подкатил к ногам пивную банку, гитарист принял пас и взял ее на носок, пиная с крыши навесом. Увы, пустой Пеппер аэродинамичностью футбольного мяча не обладал и поэтому печально ухнул вниз, полетев едва ли полтора метра. Хмыкнув, он достал из кармана плоскую фляжку, чтобы запить сей позорный момент своей биографии, но решил предоставить право первого глотка другу.
- Знаешь, что меня больше всего беспокоит в этой истории? Ты не можешь перестать думать о моей заднице, - Маркус поиграл бровями, протягивая флягу Шеппарду. - Какие вести с полей?

Отредактировано Marcus Novak (2015-04-13 12:19:34)

Маркус подступился к Шеппарду, ссутулив плечи и выкатив глаза, длиннополыми ладонями обхватил его небритые, круглые, как у бутуза, щечки и слегонца потрепал, как Мэттью иногда это делал со своим Дибилом.
- Радость моя, - вкрадчиво произнес он, заглядывая прямо в глаза, - если бы кое-кто крепче держал своего лося, а не ржал, как ужравшийся бабуин, ты мог бы избежать столь стр-рашного потрясения своего профиля.
Шеппардов кобель, то ли вследствие видовой неприязни, то ли следуя законам жанра, заставил Кота по-кошачьи вспрыгнуть сначала на мусорный бак, а, когда это не помогло, на перегородку между улицами и наконец на крышу маркета. Маркус, впечатленный дюймовыми клыками, проявленной слабости не стыдился, куда жальчее было оставленный в пасти конец хвоста, пардон, не выдержавший нападения задний карман со прилегающими, кхм, территориями. Слава богу, в схватке, кроме брюк, пострадало только самолюбие вынужденного сидеть на крыше магазина четверть часа Новака. А Мэтту повезло, что был поздний вечер и свидетелей злостного покушения органами СМИ на представителя общества свободного творчества не объявилось. А то писака кровью из глаз не отделался бы, да и профиль бы сотрясся не только психологически.
Бременский отступил, прижимая к груди фляжку и, насмешливо прищурившись, ехидно поинтересовался у выпутывающегося из галстука Мэтта:
- Что, душит общество-то? Петлю уже накинуло, скоро на шею сядет и ножки свесит, - он поболтал в воздухе перевернутой "козой", - будет указкой по сральнику нахлестывать и пятками по печенке пинать.
Кот сделал хороший глоток и завинтил крышечку, снова спрятав Несвятой Грааль поближе к телу. На сообщение о появлении маньяка, несмотря на шутливый тон, мужчина нахмурился. Мэттью, как и положено журналисту, смотрел на происходящее со стороны, да еще на как на то, что может привлечь к газете больше внимания, от чего напрямую зависел его гонорар.
- Да, я слышал. Ханна пропала, - Маркус подтянулся на руках и умостил зад на парапете, согнув в колене левую ногу, подумал, затянулся, еще подумал, опять достал флягу, побултыхал, прислушиваясь, приложился. - Она иногда приходила на репетиции, милая девушка. Один раз кота притащила, белого. Он забился под усилитель и мы его оттуда выковыривали, после чего кошак белым уже не был, - он кривовато улыбнулся, будто бы чего-то стыдясь. - Надеюсь, найдут ублюдка, хотя с нашими храбрыми перцем это весьма сомнительно. А что до мэрихи... хрен редки не слаще. Ставлю сотню, что она посадит в участке третьего раба, который будет лизать ей туфельки из кожи двух предыдущих. Такие женщины рвутся только единожды, нам обоим известным способом.
Новак набрал в легкие еще одну порцию дурманного дыма, чувствуя, как начинает покалывать язык. По телу разливалось приятное тепло и легкость. Эх, диванчика не хватает. И аквариума с лупатой золотой рыбкой, открывающей пасть под биты.
- Надо диван затащить, - внес конструктивное предложение опасный смутьян, вор и рецедивист и засмеялся. - Я знаю, что влечет тебя в музыке... Вынужден расстроить. У Ослища вывих после последнего тусилова в "Норе", у питбуля нашего тоже какие-то срочные дела, а свет ваш Рафферти готов запереть Элли в башне, дабы оградить от общения с такими благоненадежными элементами, как мы с тобой... - Маркус неопределеннл скривил губы, покачивая головой, - и где-то примерно еще половиной этого богом усратого города. Так что разносчицы в "Норе" ждут нас. Ю-ху!
Он вскинул к небу кулак, но в завывании не слышалось ни привычных амбиций, ни энтузиазма, на даже желания.
- Какого хера я не уеду отсюда? А? Ты не знаешь? Какого хера не уедешь ты?

Отредактировано Marcus Novak (2015-04-14 17:11:55)